Аднан Султанович Юнусов о микротии и восстановлении ушной раковины

Аднан Султанович Юнусов — доктор медицинских наук, профессор, Заслуженный врач РФ, Заместитель директора ФГБУ НКЦО ФМБА России по детству, руководитель Научно-клинического отдела детской ЛОР патологии. Мы попросили его рассказать нам о микротии и восстановлении ушной раковины при микротии.

Раньше считалось, что на тысячу рождаемых это один-два случая. На сегодняшний день, по данным нашей клиники, — а в нашу клинику идут практически со всех регионов, такие сложные дети, — поверьте мне, эта проблема возросла в два-три раза. Связано это со многими факторами. Конечно, в первую очередь, это и экология, и образ жизни, и условия жизни, и т. д. Я должен вам сказать, что речь идёт о врождённых патологиях, когда мы говорим о микротии ушной раковины, об атрезии наружного слухового прохода. Но, к сожалению, врождённые пороки единичными не бывают, обязательно что-то сочетается с этими пороками. Поэтому мы таких детей практически в 70% случаев реабилитируем вместе с челюстно-лицевыми хирургами, потому что у них и нарушения, связанные с формированием лицевого скелета в том числе.

Бывает так, что вообще отсутствует ушная раковина, а бывает, что она маленьких размеров, и это прекрасно, мы тогда радуемся, потому что мы можем из раковины маленьких размеров сделать нормальной формы и правильной формы, конфигурации ушную раковину. Но мы используем только собственные ткани, то есть, самый лучший материал, конечно, собственный.

Сегодня есть новое направление, когда используются силиконовые протезы, но их мы рекомендуем по желанию родителей, только в этом случае, потому что это искусственная ушная раковина. Это если речь идёт только о проблеме ушной раковины. Когда речь идёт об атрезии наружного слухового прохода и среднего уха, то мы, конечно, только оперируем и используем собственный материал.

Когда мы видим, что у ребёнка нет множественных сопутствующих пороков развития, когда речь идёт о микротии или атрезии наружного слухового прохода без патологий среднего и внутреннего уха, это самый наилучший прогноз. И в этих случаях мы гарантируем, что и слух будет, и проблема решится. Это однозначно. Поэтому всё зависит от того, насколько распространена эта проблема. Поэтому всё зависит от конкретных случаев, с какими мы сталкиваемся.

Многое зависит и от опыта хирурга, и от материала, чем ты шьёшь, что ты имеешь под рукой, — многие моменты, которые абсолютно не зависят от опыта и виртуозности хирурга. Даже от того, в каких условиях дальше ребёнок после выписки будет находиться и как будут ухаживать за этим ребёнком в дальнейшем.

Но самое главное, я должен сказать, что сегодня настолько шагнула медицина оториноларингологии вперёд, что сегодня мы никому не отказываем, никому, ни при какой патологии. Те проблемы, которые считались раньше невозможными, нерешаемыми, мы сегодня их решаем. Это великое счастье не только для нас, а, в первую очередь, для родителей и растущего организма в целом.

Ограничения только с этапом операции — когда мы её можем взять. Таких детей мы берём на операцию в дошкольный период. Потому что уже в школе у них начинается… вы понимаете … окружают дети, они ещё не до конца понимают проблеме, рядом находящегося с такой проблемой ребёнка, и у него появляется психоэмоциональная травма. Чтобы их оградить от этих психоэмоциональных травм, мы их реабилитируем, начиная с четырёх-, пяти-, шестилетнего возраста. Но, я должен сказать, конечно, чем позже, тем лучше для таких операций. Потому что уже сформированная ушная раковина и противоположная сторона развиваются. Поэтому, чем старше ребёнок, тем проще хирургу делать прогноз и гарантировать успех проводимой операции. Поэтому мы делаем операции в возрасте от четырёх до шести лет.

Если речь идёт о Baha, то опять же, чем старше ребёнок, тем лучше. Почему? Потому что толщина костной стенки, височной кости и теменной кости… Поэтому Baha, например, мы ставим где-то в возрасте 6−7 лет, пять лет.

Читайте также: Восстановление ушной раковины при микротии. Хассан Диаб